-Новое начало игры-

К слову сказать, одному Дождю известно коим ветром тебя занесло в такое не особо впечатляющее место. Может проснулась душа падальщика, что спит уже давненько? Ну почему тебя никогда не заносит на полянку с обилием цветов, на кристалический водопад или холм, покрытый пушистый травой? Почему вечно пустыни, горы, ущелья? Поиски своего последнего пристанища до сих пор так и не удавались успехом. А сейчас? ейчас ты просто куда-то шла. Да, да. Куда - не важно. зачем - не важно. почему - не важно. всё не важно. А в голове пусто, как и в данном овраге. Только если тут хоть какие-то кости смеют самым наглым образом впиваться в лапы, то в твоей голове не пролетает и мыслишки. И предсмертным состоянием не назвать. Всё это безразличие, пустота и холод зеркалом отражается в глазах. Якобы "Пожалуйста, читайте по зеркалу, а что за ним - не ваше дело." Голова опущена ниже плеч, позвоночник искривился в горб, уши обмякли и чуть ли не разъехались в разные стороны. Какой-то вид жалкой собаки или полудохлого падальщика. Да и грязная шерсть обтянула бока, выставляя на показ выпирающие рёбра, позвонки и прочие прелести. Очередная впившаяся в лапу кость всё-таик вызвала у тебя хоть какую-то реакцию. С недовольным фырканьем ты схватила её пастью и начала дробить зубами, как бы в отместку. При том ты остановилась, но позы не меняла. Просто стоя занималась "местью".

Как давно на тебя не нападали первыми. как давно ты не чувствовала чужих клыков под своей шкурой. как давно не били со спины. Все строят из себя благородных, честолюбивых. Позеры. Как только по тебе пршёлся неожиданый удар, шоковое состояние не дало тебе ни рвануться, ни рявкнуть, ничего. Молча перетерпев боль, ты лишь расширила от удивления глаза, а кость выпала из открытой пасти. Это был не страх. Это был просто испуг, который плавно перерастал в злость. Каждое мгновение добавляло в гровь частичку гнева, каждая секунда выливалась новым треснувшим в больном глазу сосудиком от напряжения. Морда менялась с испуга на ошарашеную, якобы "Кто посмел?". Когда же испуг ушёл, заменив себя лишь гневом, ты прикрыла пасть, прикрыла по привычке глаза до мелкой щёлки, коя светилась лишь в здоровом глазу светом самой горячей звезды - голубой. Опустив морду намного ниже плеч, выгнув позвоночник и принимая вид наподобии различных старых ведьм, о коих твердят многие сказки, ты с замершей в гневе мордой и бешеными глазами повернула лишь голову чуть поодаль, узреть это смелое существо. И что нашли твои глаза? Они нашли все вопросы на ответы почему, за что и как. То, что это существо не было волком, но напоминало собаку гласило о том, что какая к чёрту гордость? Истощавший жалкий вид собаки, сродный твоему поведал о возможных причинах нападения. "Либо меня сожрать хотела, либо за жалкую кость готова глотку порвать." - с презрением подумала ты, приняв во внимание более второй вариант. иначе зачем ей было отпускать тебя? Если бы ты имела право рычать, ты бы сейчас рыкнула так, что любой гром позавидует. Ты бы вместила в этто рык всю обиду за несправедливость, всю злость, всю брань, что крутилась в голове, но не доходила до языка. Но ты не могла. Нет. Ты давно запретила себе рычать, скулить, выть. Показуха слабостей - не более. Выпендрёжничество. Пустое и никому ненужное. Потому всё, что ты произнесла это было громкое фырканье и презренное шипящее слово, звучавшее будто проклятье:
- Псина! - Тут же ты отвернула морду обратно, уставившись куда-то вдаль и копнула задней лапой землю так, чтобы пыль и грязь, острые кости и всё, что попалось под лапу полетело прямо в морду напавшей. Якобы показывая "Вот твоё место. А ты тоже самое." Но ты так и не повернулась к собаке мордой, чтобы видеть её дальнейшие действия. Ты лишь стояла, согнувшись как гиена и ожидала следующего действия, от которого зависело бы очень многое.

Вот ты стоишь и так и нет нападка сзади. Лишь глухой рык и тот не страшен. В голове пробежала старая фраза, некогда сказаная Видаром: "Боятся - значит уважают." Несмотря на напыщенный и пафосный оттенок фразы, она имела место существовать среди иных довольно серъёзных принципов. А твоя злость вдруг перевшла плавно в лукавый вид. "Не хочешь повторить героизм, будем провоцировать." - заявила я, поставив мыслям точку. Если собака дралась за жалкие ошмётки, что валялись здесь, то почему бы не попробовать внаглую отобрать их у неё? Так и не повернувшись мордой к этому существу, ты сделала пару шагов вперёд к какому-то полуживому куску чего-то, что смутно напоминало бывшее мясо и хватанула его пастью, не проглатывая, но мотая головой и разрывая в мелкие ошмётки, которые можно будет собрать с грязной земли лишь языком. Хоть твоё тело и выглядело не менее жалко, чем эта собака, но в тебе была та особенность, что ты практически не чувствовала голода. ты теряла силы, кожа обтягивала все кости, приближая смерть. Но ты так или иначе не чуяла голода. Так же, как и благодарный любым куском мяса желудок переваривал его столь медленно и тщательно, что этого хватало на довольно длительное время, чтобы быть сытым. так и сейчас. Не так давно ты уже подбирала падаль и сейчас ты была вполне сыта. Но надо же показать себя. Надо же после такого случая не дать кому-то спокойно поесть, выпендриться одним словом.

Оторвав смердящий кусок мяса ты стояла с ним во рту и смотрела на собакой таким взглядом, будто перед тобой нечто необъяснимое и неимоверно глупое, что тебе непонятно. Показуха с воем не удалась. ты лишь брезгливо вскинула брови вверх. Волки выли для подмоги, для души. Собаки же по твоему мнению выть не могут. Ибо это зовётся скулёж. Так или иначе, ни то и ни другое не пользовалось у тебя уважением. Всего-лишь писк, всего-лишь показуха слабостей, показуха себя. В то время собака начала гневно рвать тушку какого-то несчастного волчика. Единственное чувство, что проплыло по тебе эта диккая насмешка. Громкий хохот вырвался ненароком из пасти, смешавшись со слюной и переходя в хрип. Кусок мяса тут же вылетел из пасти. Но несмотря на своё забавное состояние ты проследила глазами за собакой, ибо та вновь начала мельтешение.
- Живых надо драть, а не мёртвых. - хриплым голосом рявкнула ты сквозь оставшиеся смешки. Навострив уши ты вслушивалась в каждый инородный звук: треск, клацанье когтей, порою даже дыхание. Так уж тихо было в овраге, что звуки, воссоздаваемые действиями собаки были отчётливо слышны и мысленно показывали где находится собака. А потому ты приблизительно знала куда стоит обратить свой взор и готовиться броситься в атаку, если не защитой, то нападением. Однако широкая лукавая улыбка до сих пор не сошла с морды, сочетаясь с насмешливо-прищуренными глазами.

Смех ушёл. Всё ушло. Морда вновь преобразилась в чёрное, ртутное зеркало, которое отражало лишь каменную суровость. Движение твои были неторопливы, будто бы в замедленном действии. Ощущение, будто бы боль, причиняемая тебе доходила до мозга лишь по прошествии нескольких секунд, так как всю ситуацию ты оценила лишь когда собака отпрыгнула в сторону. Посмотрев на небо и как бы кивнув себе, якобы: "Хорошо, будем играть по твоим правилам." Ты чуть опустила голову и прижала хвост, делая вид проигравшего и осознавшего своё поражение. Соответственно, морда была подчинена образу. Жалкий вид, кой должен относиться к этой собаке невыносимо вымалял прощения, когда же внутри ты проклинала всё и вся, а разум уже настроил планов на несколько шагов вперёд. Сделав вид, будто бы ты уходишь виновником, получившим под зад, ты прошла параллельно собаке, но мордой туда, куда смотрел её зад. Ты так тихо и шла с видом проигравшего, пока кончик твоего хвоста не коснулся до задней лапы собаки. Тут тебя будто молнией ударило и ты резко развернувшись, вцепляясь когтями в землю чтобы не "уехать на лапах", вгрызлась в район, где начинается хвост и заканчивается спинной позвоночник. Более этого пришлось передние лапы поставить на зад волчицы, а чтобы те не находились без дела ещё и "разрывать" ими собачий задок. Пусть когти были и не кошачьи и не столь длинные, но остроты всегда  хватало. А клыки прекрасно впились под позвонок, принимая очень выгодную позицию "не оторвёшь, если только не выдерешь с позвоночником".

Что сказать, животу твоему за всю жизнь пришлось немало. Более того благодаря ударам противников ты уже не могла иметь щенков. Радоваться этому или злиться? Ведь сколько маленьких "Косичек" ты смогла бы родить и обучить своим подлым принципам. Можно было бы даже создать свою "маленькую армию". Но только кому это надо? Уж явно не тебе. Первые помёты были брошены в самом раннем возрасте. И никакой печали. Никакой жалости. Ты не желала щенков. Не желаешь и сейчас. Слишком много проблем с ними. Между тем боль от живота сменилась болью отовсюду, где только можно. Но лишь сосредоточившись ты осознала, что боль исходит приблизительно сбоку и темпами движется ниже. После удачного кувырка на землю ты так и осталась лежать на спине, что очень неплохо позволило тебе одной задней лапой "легнуть" присосавшуюся вшу по морде. Хоть у тебя и небыли копыта, но костлявые лапы с мелкими, но цепкими когтями всё же вполне могли дать о себе знать. И непонятно было за что вы дерётесь. Может собака и дралась за еду, территорию. А ты дралась просто так. "Из вредности". Тут же осознав, что этот переполох типичен только для таких жалких существ, как твоя соперница и что сейчас со стороны это смотриться не более, чем каккая-то глупая собачья потасовка, ты и передней лапой, которая была в некотором месте ободрана до кости треснула по голове надоедливой, как мамочка обычно даёт оплеуху провинившемуся дитю и зашипела на собаку:
- Отвали псина. Сюсюкаться будешь со своими помойными собратьями.